"Какое небо голубое", - подумали Хранители Вонголы, покосившись на своего босса
Хочется поздравить всех сообщников с Новым Годом! =З Всего вам самого-самого и побольше шипперских радостей!
(Первая выкладка на соо, потому немного волнительно XD)
Название: Однажды в Рождество
Автор: Rosmarina
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: TYL!Мукуро/TYL!Тсуна
Рейтинг: PG-13
Жанры: что-то бессмысленное и тягучее
Предупреждения: OOC, куда ж без него.
Саммари: не все любят Рождество
Дисклеймер: ничего не мое
От автора: к сожалению, получилось совсем не радостно.
читать дальше
Тсуна поднимается по ступеням, нагруженный пакетами из супермаркета. Самый обычный супермаркет и самый обычный дом. Немногие знают, что Десятый Вонгола живет не в фамильном особняке, а в самом обычном многоквартирном доме на окраине города. Это весьма опасно, надо сказать, жить вот так, без охраны, в полной доступности для врага, но для Тсунаеши все лучше, чем тяжесть особняка. Это он понимает в первую же ночь на огромной кровати под тяжелым пологом. И потому – сбегает на следующий же день в отель. Он ждал скандала, но Реборн в ответ на столь дерзкое заявление лишь смерил его пристальным взглядом. «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Тсуна», - сказал он тогда. Слово «бесполезный» давно забыто.
Тсуна выбирает жилье тщательно, украдкой пролистывая толстые проспекты жилищных агентств и просматривая объявления в газетах. На вопрос Гокудеры о забытом однажды на столе проспекте он убедительно врет что-то о семейных нуждах. Гокудеру не провести так просто, но Тсуна смотрит честными глазами, и тот сдается. Обманывать – нехорошо, думает он позже, а друзей – еще хуже, но он вынужден соблюдать секретность, иначе о спокойной жизни можно забыть.
Нужный вариант он находит довольно скоро. Однокомнатная квартира в хорошем спальном районе. Здесь много иностранцев, поэтому никто не обращает особого внимания на тихого японского паренька. Тсуна не устраивает громких вечеринок, не играет на трубе, не делает ремонт и по-японски вежлив со всеми. Соседи постарше ставят его в пример младшим, как образец нравственности и добродетели. Тсуну это весьма забавляет.
Он заходит в лифт и, как только двери с тихим скрежетом захлопываются у него за спиной, устало приваливается к одной из стенок. Ездить каждый день в особняк и обратно тяжело, но он готов терпеть ради призрачного островка нормальности посреди всей этой мафиозной трясины. Тсуна думает о том, что это малодушно – быть боссом с шести до восьми, а позже превращаться в обычного паренька Саваду Тсунаеши. Все это слишком похоже на бегство от реальности, но Тсуна отдает себе отчет – иначе он сойдет с ума. Он не может позволить этому болоту утянуть себя на дно, не может позволить потерять себя в нем. И потому он каждый вечер возвращается в маленькую квартирку на окраине города и на время стирает слово «мафия» из памяти.
Сегодня, впрочем, он задерживается допоздна. Рождество – семейный праздник, и праздновать его нужно с близкими, а потому Тсуна отпускает всех пораньше. Даже Гокудеру удается спровадить – тот мнется, не решаясь оставить любимого босса в одиночестве, но после недолгих увещеваний все же сдается: в конце концов, ему тоже есть, с кем отмечать. И Тсуна остается один. Он пьет собственноручно сваренный кофе из большой кружки и думает о Рождестве. Забавный, все-таки, это праздник. Волшебный. День, когда забываются все раздоры, и главы двух враждующих семей могут запросто сидеть рядом, слушая рождественскую мессу. Становится жаль, что сам Тсуна давно не ощущает этого волшебства. Рождество для него знаменуется кипой бумаг на столе и кофе. Не то чтобы он против. Праздновать все равно не с кем, а работа не дает отвлечься и начать думать о совершенно ненужных вещах.
Тсуна хмыкает. Главе крупнейшей семьи Альянса не с кем праздновать Рождество. Он видит в этом какую-то злую иронию, и это тоже его весьма забавляет. Во всяком случае, думает, что забавляет.
Мысли настигают, когда он заходит в лифт, обрушиваются, будто ушат холодной воды, накрывают с головой. Тсуна вновь чувствует себя маленьким неудачником. Бесконечно одиноким маленьким неудачником. Он кривит губы в ухмылке, но тут же стирает ее, поведя головой. Не время для притворства. Только не наедине с собой.
Из лифта выходит уже бесконечно уставший молодой человек, согнувшийся под тяжестью пакетов, а на деле – от груза, незримого никому, кроме него самого. И замирает в полуметре от собственной квартиры, завидев возле двери знакомую фигуру. Тсуна непроизвольно сглатывает. Этого человека он ожидал увидеть здесь в последнюю очередь.
Мукуро стоит, прислонившись спиной к стене. В руках у него тлеет сигарета.
- Здесь нельзя курить, - замечает Тсуна вместо приветствия. Он не спрашивает о том, как тот нашел его квартиру – бесполезно.
Иллюзионист крутит сигарету в тонких пальцах – пепел с нее падает на пол – и, с видимым сожалением, испепеляет в воздухе, оставив от нее только причудливый след из золотистой пыльцы. Скорее всего, завтра Тсунаеши найдет окурок возле двери, но сейчас удовлетворенно кивает.
- Дурацкие у вас тут правила, - бросает иллюзионист, поправляя воротник темного пальто.
- Это называется пожарная безопасность, - Тсуна звенит ключами и, открыв дверь, приглашает Мукуро войти. Тот привычно усмехается.
- И даже не спросишь, что глава разведки Вонголы забыл у тебя в рождественскую ночь?
Тсунаеши пожимает плечами и разувается.
- А ты расскажешь мне?
- Кто знает. Может быть, и расскажу. А может быть, и нет.
Они проходят на кухню, и Тсуна начинает разгружать пакеты. Он чувствует дикую усталость, но почему-то не злится на Мукуро за то, что тот потревожил его покой.
- Сообщи, когда определишься.
Рокудо разматывает шарф, снимает верхнюю одежду и по-хозяйски бросает ее на стул. Под пальто у него обычный свитер и шерстяные брюки, и не скажешь, что вся эта невзрачность стоит целое состояние.
- Это отсутствие личной жизни сделало тебя таким язвительным, маленький босс?
- А ты хорошо о ней осведомлен, как я погляжу, - Тсуна моет руки и приступает к готовке.
- О ее отсутствии, ты хочешь сказать, - Мукуро смеется, ему явно нравится доводить Тсуну до точки кипения. Приходится признать, что он прав: личной жизни у Тсунаеши, и правда, нет, случайные любовницы и любовники не в счет.
- Так ты пришел, чтобы обсудить мою личную жизнь? – Тсуна дергает плечом и вываливает полуфабрикаты на разогретую сковородку. Те весело шипят, и вскоре по кухне разливается приятный аромат пищи.
- Нет, для того, чтобы ты меня отогрел, обласкал и уложил в постельку. А перед этим накормил вкусным ужином, - Мукуро растягивает губы в привычной ухмылке, но глаза его серьезны, и Тсунаеши на миг замирает, с глаз будто спадает пелена. Он вдруг совершенно отчетливо видит беспроглядное одиночество, окутывающее фигуру иллюзиониста подобно туману, которым тот так умело управляет.
- У малышки Лючии скоро именины, - тем временем продолжает тот, - а я теряюсь в догадках насчет подарка. Ты, случайно, не знаешь, что можно подарить трехлетней девочке?
Лючия – очаровательное создание с потрясающими фиолетовыми глазами была дочерью Хром и своего крестного просто обожала.
Тсунаеши фыркает, не сдержавшись.
- Не представляю тебя возящимся с ребенком.
- Ты мыслишь стереотипами, Тсунаеши, - возражает иллюзионист и добавляет:
- Признаться, я тоже не представляю. Сам посуди, какой из меня крестный отец? Моя бедная Наги, видно, совсем тронулась умом от радостей семейной жизни.
Тсуна вспоминает встречу с ней вскоре после рождения дочери. Хром пополнела после родов, наконец, избавившись от болезненной худобы, и выглядела абсолютно счастливой. С улыбкой уверяла, что скоро вернется в Вонголу, а Тсуна чувствовал жгучий стыд и, наверное, впервые ненавидел мафию сильнее, чем Рокудо. Именно после той встречи Мукуро и стал официальным Хранителем Тумана.
- Кстати говоря. Разве ты не должен сейчас быть в Триесте? – вспоминает Тсуна. Хром и его приглашала на рождественские праздники, но он сослался на неотложные дела.
- Я никому и ничего не должен, - резко отвечает иллюзионист и тут же добавляет:
- К тому же, эти семейные торжества так утомляют. Не понимаю, что все в них находят. Люди – такие глупые создания.
- Завидуешь? – выстрел наугад, но, как ни странно, именно он бьет точно в цель, и Тсуна снова пораженно замирает, с лопаточкой в руках. Магазинные котлеты начинают подгорать, а он все смотрит на Мукуро, с интересом изучающего стоящий на полу фикус. И, кажется, наконец, понимает, чем обязан нежданному визиту.
Это совершенно неожиданно и до жути неправильно – видеть Мукуро таким. И Тсунаеши решается.
- Я тоже, - говорит он негромко и ловит пронзительный взгляд разноцветных глаз.
- О, неужели? Десятый босс Вонголы страдает от одиночества?
- Представь себе, - просто отвечает Тсунаеши, пресекая готовый обрушиться на него поток яда и желчи.
- Как-то это жалко, не находишь?
- Не думаю.
Мукуро медленно встает из-за стола и подходит к нему. Протягивает руку, и Тсуна зажмуривается, но слышит лишь негромкий щелчок за спиной.
- У тебя котлеты подгорали, - будничным тоном сообщает Мукуро и прижимается ближе. Тсуна понимает правильно. Он ловит губы Мукуро своими, утягивая того в горячечный поцелуй. Они сталкиваются зубами и носами, наверное, со стороны это смотрится смешно, но Тсуна чувствует запах чужого одеколона, который пьянит его сильнее любого алкоголя, блуждающие по спине неожиданно горячие руки, и ему совсем не до взглядов со стороны.
В этом есть что-то отчаянное, думает он, позволяя опрокинуть себя на постель. Отчаянные ласки, от которых кожа будто горит огнем, лихорадочные поцелуи и резкие движения – все это насквозь пропитано таким жгучим одиночеством, что хочется плакать. Тсуна чувствует, как начинает щипать глаза, и позволяет соленым ручейкам стекать по щекам. Только сегодня. И Мукуро пьет его слезы, слизывает языком и губами, и когда они вновь сливаются воедино, Тсуна чувствует, как отступает, не выдержав натиска, одиночество.
- У меня там вино для глинтвейна лежит, - говорит Мукуро позже.
- Я не пью, - бормочет Тсуна, устраивая голову на его плече. Ему хорошо и спокойно, а главное, тепло.
- Тебе понравится, - Мукуро негромко смеется, и Тсуна впервые не слышит в его смехе привычной горечи.
- С Рождеством, - вдруг вспоминает он. Иллюзионист почти незаметно ведет рукой, и комната начинает сиять разноцветными огнями. Тсуна улыбается. Он долгое время смотрит на пляшущие по стенам тени и, наконец, закрывает глаза. Уже на грани между сном и явью ему слышится тихое: «С Рождеством».
Не так уж и плох этот праздник.
(Первая выкладка на соо, потому немного волнительно XD)
Название: Однажды в Рождество
Автор: Rosmarina
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: TYL!Мукуро/TYL!Тсуна
Рейтинг: PG-13
Жанры: что-то бессмысленное и тягучее
Предупреждения: OOC, куда ж без него.
Саммари: не все любят Рождество
Дисклеймер: ничего не мое
От автора: к сожалению, получилось совсем не радостно.
читать дальше
Тсуна поднимается по ступеням, нагруженный пакетами из супермаркета. Самый обычный супермаркет и самый обычный дом. Немногие знают, что Десятый Вонгола живет не в фамильном особняке, а в самом обычном многоквартирном доме на окраине города. Это весьма опасно, надо сказать, жить вот так, без охраны, в полной доступности для врага, но для Тсунаеши все лучше, чем тяжесть особняка. Это он понимает в первую же ночь на огромной кровати под тяжелым пологом. И потому – сбегает на следующий же день в отель. Он ждал скандала, но Реборн в ответ на столь дерзкое заявление лишь смерил его пристальным взглядом. «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Тсуна», - сказал он тогда. Слово «бесполезный» давно забыто.
Тсуна выбирает жилье тщательно, украдкой пролистывая толстые проспекты жилищных агентств и просматривая объявления в газетах. На вопрос Гокудеры о забытом однажды на столе проспекте он убедительно врет что-то о семейных нуждах. Гокудеру не провести так просто, но Тсуна смотрит честными глазами, и тот сдается. Обманывать – нехорошо, думает он позже, а друзей – еще хуже, но он вынужден соблюдать секретность, иначе о спокойной жизни можно забыть.
Нужный вариант он находит довольно скоро. Однокомнатная квартира в хорошем спальном районе. Здесь много иностранцев, поэтому никто не обращает особого внимания на тихого японского паренька. Тсуна не устраивает громких вечеринок, не играет на трубе, не делает ремонт и по-японски вежлив со всеми. Соседи постарше ставят его в пример младшим, как образец нравственности и добродетели. Тсуну это весьма забавляет.
Он заходит в лифт и, как только двери с тихим скрежетом захлопываются у него за спиной, устало приваливается к одной из стенок. Ездить каждый день в особняк и обратно тяжело, но он готов терпеть ради призрачного островка нормальности посреди всей этой мафиозной трясины. Тсуна думает о том, что это малодушно – быть боссом с шести до восьми, а позже превращаться в обычного паренька Саваду Тсунаеши. Все это слишком похоже на бегство от реальности, но Тсуна отдает себе отчет – иначе он сойдет с ума. Он не может позволить этому болоту утянуть себя на дно, не может позволить потерять себя в нем. И потому он каждый вечер возвращается в маленькую квартирку на окраине города и на время стирает слово «мафия» из памяти.
Сегодня, впрочем, он задерживается допоздна. Рождество – семейный праздник, и праздновать его нужно с близкими, а потому Тсуна отпускает всех пораньше. Даже Гокудеру удается спровадить – тот мнется, не решаясь оставить любимого босса в одиночестве, но после недолгих увещеваний все же сдается: в конце концов, ему тоже есть, с кем отмечать. И Тсуна остается один. Он пьет собственноручно сваренный кофе из большой кружки и думает о Рождестве. Забавный, все-таки, это праздник. Волшебный. День, когда забываются все раздоры, и главы двух враждующих семей могут запросто сидеть рядом, слушая рождественскую мессу. Становится жаль, что сам Тсуна давно не ощущает этого волшебства. Рождество для него знаменуется кипой бумаг на столе и кофе. Не то чтобы он против. Праздновать все равно не с кем, а работа не дает отвлечься и начать думать о совершенно ненужных вещах.
Тсуна хмыкает. Главе крупнейшей семьи Альянса не с кем праздновать Рождество. Он видит в этом какую-то злую иронию, и это тоже его весьма забавляет. Во всяком случае, думает, что забавляет.
Мысли настигают, когда он заходит в лифт, обрушиваются, будто ушат холодной воды, накрывают с головой. Тсуна вновь чувствует себя маленьким неудачником. Бесконечно одиноким маленьким неудачником. Он кривит губы в ухмылке, но тут же стирает ее, поведя головой. Не время для притворства. Только не наедине с собой.
Из лифта выходит уже бесконечно уставший молодой человек, согнувшийся под тяжестью пакетов, а на деле – от груза, незримого никому, кроме него самого. И замирает в полуметре от собственной квартиры, завидев возле двери знакомую фигуру. Тсуна непроизвольно сглатывает. Этого человека он ожидал увидеть здесь в последнюю очередь.
Мукуро стоит, прислонившись спиной к стене. В руках у него тлеет сигарета.
- Здесь нельзя курить, - замечает Тсуна вместо приветствия. Он не спрашивает о том, как тот нашел его квартиру – бесполезно.
Иллюзионист крутит сигарету в тонких пальцах – пепел с нее падает на пол – и, с видимым сожалением, испепеляет в воздухе, оставив от нее только причудливый след из золотистой пыльцы. Скорее всего, завтра Тсунаеши найдет окурок возле двери, но сейчас удовлетворенно кивает.
- Дурацкие у вас тут правила, - бросает иллюзионист, поправляя воротник темного пальто.
- Это называется пожарная безопасность, - Тсуна звенит ключами и, открыв дверь, приглашает Мукуро войти. Тот привычно усмехается.
- И даже не спросишь, что глава разведки Вонголы забыл у тебя в рождественскую ночь?
Тсунаеши пожимает плечами и разувается.
- А ты расскажешь мне?
- Кто знает. Может быть, и расскажу. А может быть, и нет.
Они проходят на кухню, и Тсуна начинает разгружать пакеты. Он чувствует дикую усталость, но почему-то не злится на Мукуро за то, что тот потревожил его покой.
- Сообщи, когда определишься.
Рокудо разматывает шарф, снимает верхнюю одежду и по-хозяйски бросает ее на стул. Под пальто у него обычный свитер и шерстяные брюки, и не скажешь, что вся эта невзрачность стоит целое состояние.
- Это отсутствие личной жизни сделало тебя таким язвительным, маленький босс?
- А ты хорошо о ней осведомлен, как я погляжу, - Тсуна моет руки и приступает к готовке.
- О ее отсутствии, ты хочешь сказать, - Мукуро смеется, ему явно нравится доводить Тсуну до точки кипения. Приходится признать, что он прав: личной жизни у Тсунаеши, и правда, нет, случайные любовницы и любовники не в счет.
- Так ты пришел, чтобы обсудить мою личную жизнь? – Тсуна дергает плечом и вываливает полуфабрикаты на разогретую сковородку. Те весело шипят, и вскоре по кухне разливается приятный аромат пищи.
- Нет, для того, чтобы ты меня отогрел, обласкал и уложил в постельку. А перед этим накормил вкусным ужином, - Мукуро растягивает губы в привычной ухмылке, но глаза его серьезны, и Тсунаеши на миг замирает, с глаз будто спадает пелена. Он вдруг совершенно отчетливо видит беспроглядное одиночество, окутывающее фигуру иллюзиониста подобно туману, которым тот так умело управляет.
- У малышки Лючии скоро именины, - тем временем продолжает тот, - а я теряюсь в догадках насчет подарка. Ты, случайно, не знаешь, что можно подарить трехлетней девочке?
Лючия – очаровательное создание с потрясающими фиолетовыми глазами была дочерью Хром и своего крестного просто обожала.
Тсунаеши фыркает, не сдержавшись.
- Не представляю тебя возящимся с ребенком.
- Ты мыслишь стереотипами, Тсунаеши, - возражает иллюзионист и добавляет:
- Признаться, я тоже не представляю. Сам посуди, какой из меня крестный отец? Моя бедная Наги, видно, совсем тронулась умом от радостей семейной жизни.
Тсуна вспоминает встречу с ней вскоре после рождения дочери. Хром пополнела после родов, наконец, избавившись от болезненной худобы, и выглядела абсолютно счастливой. С улыбкой уверяла, что скоро вернется в Вонголу, а Тсуна чувствовал жгучий стыд и, наверное, впервые ненавидел мафию сильнее, чем Рокудо. Именно после той встречи Мукуро и стал официальным Хранителем Тумана.
- Кстати говоря. Разве ты не должен сейчас быть в Триесте? – вспоминает Тсуна. Хром и его приглашала на рождественские праздники, но он сослался на неотложные дела.
- Я никому и ничего не должен, - резко отвечает иллюзионист и тут же добавляет:
- К тому же, эти семейные торжества так утомляют. Не понимаю, что все в них находят. Люди – такие глупые создания.
- Завидуешь? – выстрел наугад, но, как ни странно, именно он бьет точно в цель, и Тсуна снова пораженно замирает, с лопаточкой в руках. Магазинные котлеты начинают подгорать, а он все смотрит на Мукуро, с интересом изучающего стоящий на полу фикус. И, кажется, наконец, понимает, чем обязан нежданному визиту.
Это совершенно неожиданно и до жути неправильно – видеть Мукуро таким. И Тсунаеши решается.
- Я тоже, - говорит он негромко и ловит пронзительный взгляд разноцветных глаз.
- О, неужели? Десятый босс Вонголы страдает от одиночества?
- Представь себе, - просто отвечает Тсунаеши, пресекая готовый обрушиться на него поток яда и желчи.
- Как-то это жалко, не находишь?
- Не думаю.
Мукуро медленно встает из-за стола и подходит к нему. Протягивает руку, и Тсуна зажмуривается, но слышит лишь негромкий щелчок за спиной.
- У тебя котлеты подгорали, - будничным тоном сообщает Мукуро и прижимается ближе. Тсуна понимает правильно. Он ловит губы Мукуро своими, утягивая того в горячечный поцелуй. Они сталкиваются зубами и носами, наверное, со стороны это смотрится смешно, но Тсуна чувствует запах чужого одеколона, который пьянит его сильнее любого алкоголя, блуждающие по спине неожиданно горячие руки, и ему совсем не до взглядов со стороны.
В этом есть что-то отчаянное, думает он, позволяя опрокинуть себя на постель. Отчаянные ласки, от которых кожа будто горит огнем, лихорадочные поцелуи и резкие движения – все это насквозь пропитано таким жгучим одиночеством, что хочется плакать. Тсуна чувствует, как начинает щипать глаза, и позволяет соленым ручейкам стекать по щекам. Только сегодня. И Мукуро пьет его слезы, слизывает языком и губами, и когда они вновь сливаются воедино, Тсуна чувствует, как отступает, не выдержав натиска, одиночество.
- У меня там вино для глинтвейна лежит, - говорит Мукуро позже.
- Я не пью, - бормочет Тсуна, устраивая голову на его плече. Ему хорошо и спокойно, а главное, тепло.
- Тебе понравится, - Мукуро негромко смеется, и Тсуна впервые не слышит в его смехе привычной горечи.
- С Рождеством, - вдруг вспоминает он. Иллюзионист почти незаметно ведет рукой, и комната начинает сиять разноцветными огнями. Тсуна улыбается. Он долгое время смотрит на пляшущие по стенам тени и, наконец, закрывает глаза. Уже на грани между сном и явью ему слышится тихое: «С Рождеством».
Не так уж и плох этот праздник.
-
-
10.01.2012 в 10:08Какой поцелуй? О_о'
А в общем очень даже хорошо написано. Романтично так *мечтательно вздыхает*