Название: Asakura des.
Автор: ХХХ
Пейринг: 6927
Рейтинг: G
Жанр: Джен
Отказ: Все принадлежит Амано Акире
Задание: Сломанные пальцы
Warning!: ООС, АУ, поток сознание автора, авторская же пунктуация, беты нет, рейтинга нет, про существование остальных Хранителей автор намеренно забыл почти. )
читать дальшеВместо тепла чужого тела рядом - стекло, вместо мягких прикосновений - стекло, вместо насмешливого прищура - стеклянный взгляд, и дышать больно, дышать страшно здесь даже, потому что разорвет изнутри осколками просто, но.
Цуна учится не бояться. Цуна вообще много чему учится в последнее время, и не бояться тоже.
Осторожно дышать, выдыхая стеклянные пузыри, звенящие высоко; держать за руку, нежно сжимая пальцы , потому что тонкая и холодная, и переломиться же может запросто, если сильнее чуть; смотреть в разноцветные глаза пристально, пытаясь сказать правильно, - пытаясь не сказать ничего, - должно быть совсем не страшно, но.
Цуна только учится не бояться. И пока выходит не очень.
***
Савада не помнит точно, на самом деле, как все случилось так, как происходит сейчас. Просто после того странного сна с колбой и Мукуро в ней были еще, и еще, а потом иллюзионист открыл глаз, трубкой не скрытый, и смотрел на него враждебно, будто юный Вонгола по собственной воле пришел сюда.
Тогда вокруг было что-то, на воду похожее и дышать можно было спокойно - вдох-выдох, - разве что во рту соленый привкус оставался.
Тогда стекло было толстое, гладкое, и вокруг иллюзиониста только, и не пыталось во внутрь забраться, выдавить воздух, растечься кровью, впиться осколками.
Тогда было хорошо и мягко, и тепло почти, и даже Мукуро перестал смотреть настороженно.
Правда, раз на седьмой только, когда Цунаеши все-таки упал в обморок в своем собственном сне.
***
Цуна хочет уметь правдиво лгать и не чувствовать себя виноватым, но.
- Тут холодно, - говорит Мукуро однажды, и колба исчезает. Вместе с цепями, вместе с этими трубочками-проводочками всеми, и вокруг остается только серо-синяя пустота. Иллюзионист в этом своем белом одеянии со свисающими рукавами выглядит в ней нелепо, а о себе Цуна не думает даже. Не думает он и о том, как глупо и невозможно просто все происходящее в целом и тонкие-прохладные руки Мукуро в частности, когда тот притягивает его к себе и носом в волосы зарывается, щекотно выдыхая в растрепанную макушку.
Сколько лет прошло, думает Цуна, а туманник все такой же высокий. Сколько лет прошло, сколько прошло, сколько, - Савада бездумно ерошит длинные синие пряди и обнимает иллюзиониста крепче, чувствуя все его тело худое и звонкое в своих руках.
Цуна хочет уметь правдиво лгать и не чувствовать себя виноватым, но этому он не научиться никогда.
***
У Вонголы есть её Хранители, у каждого из Хранителей есть пламя; у Вонголы есть босс и Небо в его руках; а у Цуны нет ничего.
У Цуны нет ничего здесь и сейчас, - только чужое дыханье, сомкнувшиеся на запястьях пальцы и безумные глаза напротив его собственных - виноватых, растерянных, но.
Страха нет. Страха нет уже давно совсем, только что-то тягуче-обреченное в груди близко к сердцу - ворочается тошнотворно и не позволяет глаза от Мукуро отвести, который напротив, у которого взгляд стеклянный и губы изогнутые в злой усмешке.
- Ты сходишь с ума, - медленно и четко говорит Цуна. И еще: - Отпусти, - говорит.
Здесь и сейчас у него есть только тепло собственного тела и слова мягко-настойчиво-равнодушные, и лгать он не умеет совсем, но приходиться.
***
Никогда. Слово-приговор, слово-удар, слово - выстрел в голову с двух шагов.
Цуна не может говорить, не может сказать то единственное самое важное, и поэтому молчит раз за разом, обещая себе: сегодня обязательно скажет, и тогда не придет завтра, он научился уже давно, - но сказать не выходит , и Савада возвращается снова сюда, в мутную синеватую темноту.
Взгляд у иллюзиониста становиться все безумнее; пальцы хрупкие-холодные-тонкие, которые Цуна сломать боялся когда-то, сжимают его собственные до боли, до тихого хруста. Боли нет, страха нет тоже, только тягуче-обреченное в груди, свернувшееся у самого сердца. Оно бьется через раз, отдаваясь тупой болью в ушах, - слишком громко.
Сердце бьется через раз, - страха-нет-боли-нет, - будто хочет остановиться.
***
Вместо тепла чужого тела - стекло, вместо мягких прикосновений - стекло, вместо насмешливого прищура - стеклянный взгляд, и воздух стеклянный - скользит в горло, в легкие, в сердце вместе с кровью. Скользит-ломается-разрывает, и на губах - только железный привкус.
Цуна просыпается резко, дышит часто и пытается унять дрожь в руках, - не получается. Тонкая сеть порезов на пальцах - все, что от сна осталось, и это не страшно и не больно совсем, потому что было уже и будет еще много раз, а сейчас - нет.
Тонкая сеть порезов - все, что осталось от странных снов, от Мукуро в смешном одеянии, от его дыхания прохладно-щекотного в макушку, от невесомых-нежных прикосновений.
Цуна больно сталкивается в темноте с дверью, шипит на холодную воду, тянет за ручку шкафчика осторожно, перевязывает руки узким бинтом. Серый утренний мрак окутывает его нежно, вода капает с бинтов звонко и чисто, и на полу лужица даже небольшая собралась. Не больно, не страшно совсем, но.
Сердце перевязать некому.
Автор: ХХХ
Пейринг: 6927
Рейтинг: G
Жанр: Джен
Отказ: Все принадлежит Амано Акире
Задание: Сломанные пальцы
Warning!: ООС, АУ, поток сознание автора, авторская же пунктуация, беты нет, рейтинга нет, про существование остальных Хранителей автор намеренно забыл почти. )
читать дальшеВместо тепла чужого тела рядом - стекло, вместо мягких прикосновений - стекло, вместо насмешливого прищура - стеклянный взгляд, и дышать больно, дышать страшно здесь даже, потому что разорвет изнутри осколками просто, но.
Цуна учится не бояться. Цуна вообще много чему учится в последнее время, и не бояться тоже.
Осторожно дышать, выдыхая стеклянные пузыри, звенящие высоко; держать за руку, нежно сжимая пальцы , потому что тонкая и холодная, и переломиться же может запросто, если сильнее чуть; смотреть в разноцветные глаза пристально, пытаясь сказать правильно, - пытаясь не сказать ничего, - должно быть совсем не страшно, но.
Цуна только учится не бояться. И пока выходит не очень.
***
Савада не помнит точно, на самом деле, как все случилось так, как происходит сейчас. Просто после того странного сна с колбой и Мукуро в ней были еще, и еще, а потом иллюзионист открыл глаз, трубкой не скрытый, и смотрел на него враждебно, будто юный Вонгола по собственной воле пришел сюда.
Тогда вокруг было что-то, на воду похожее и дышать можно было спокойно - вдох-выдох, - разве что во рту соленый привкус оставался.
Тогда стекло было толстое, гладкое, и вокруг иллюзиониста только, и не пыталось во внутрь забраться, выдавить воздух, растечься кровью, впиться осколками.
Тогда было хорошо и мягко, и тепло почти, и даже Мукуро перестал смотреть настороженно.
Правда, раз на седьмой только, когда Цунаеши все-таки упал в обморок в своем собственном сне.
***
Цуна хочет уметь правдиво лгать и не чувствовать себя виноватым, но.
- Тут холодно, - говорит Мукуро однажды, и колба исчезает. Вместе с цепями, вместе с этими трубочками-проводочками всеми, и вокруг остается только серо-синяя пустота. Иллюзионист в этом своем белом одеянии со свисающими рукавами выглядит в ней нелепо, а о себе Цуна не думает даже. Не думает он и о том, как глупо и невозможно просто все происходящее в целом и тонкие-прохладные руки Мукуро в частности, когда тот притягивает его к себе и носом в волосы зарывается, щекотно выдыхая в растрепанную макушку.
Сколько лет прошло, думает Цуна, а туманник все такой же высокий. Сколько лет прошло, сколько прошло, сколько, - Савада бездумно ерошит длинные синие пряди и обнимает иллюзиониста крепче, чувствуя все его тело худое и звонкое в своих руках.
Цуна хочет уметь правдиво лгать и не чувствовать себя виноватым, но этому он не научиться никогда.
***
У Вонголы есть её Хранители, у каждого из Хранителей есть пламя; у Вонголы есть босс и Небо в его руках; а у Цуны нет ничего.
У Цуны нет ничего здесь и сейчас, - только чужое дыханье, сомкнувшиеся на запястьях пальцы и безумные глаза напротив его собственных - виноватых, растерянных, но.
Страха нет. Страха нет уже давно совсем, только что-то тягуче-обреченное в груди близко к сердцу - ворочается тошнотворно и не позволяет глаза от Мукуро отвести, который напротив, у которого взгляд стеклянный и губы изогнутые в злой усмешке.
- Ты сходишь с ума, - медленно и четко говорит Цуна. И еще: - Отпусти, - говорит.
Здесь и сейчас у него есть только тепло собственного тела и слова мягко-настойчиво-равнодушные, и лгать он не умеет совсем, но приходиться.
***
Никогда. Слово-приговор, слово-удар, слово - выстрел в голову с двух шагов.
Цуна не может говорить, не может сказать то единственное самое важное, и поэтому молчит раз за разом, обещая себе: сегодня обязательно скажет, и тогда не придет завтра, он научился уже давно, - но сказать не выходит , и Савада возвращается снова сюда, в мутную синеватую темноту.
Взгляд у иллюзиониста становиться все безумнее; пальцы хрупкие-холодные-тонкие, которые Цуна сломать боялся когда-то, сжимают его собственные до боли, до тихого хруста. Боли нет, страха нет тоже, только тягуче-обреченное в груди, свернувшееся у самого сердца. Оно бьется через раз, отдаваясь тупой болью в ушах, - слишком громко.
Сердце бьется через раз, - страха-нет-боли-нет, - будто хочет остановиться.
***
Вместо тепла чужого тела - стекло, вместо мягких прикосновений - стекло, вместо насмешливого прищура - стеклянный взгляд, и воздух стеклянный - скользит в горло, в легкие, в сердце вместе с кровью. Скользит-ломается-разрывает, и на губах - только железный привкус.
Цуна просыпается резко, дышит часто и пытается унять дрожь в руках, - не получается. Тонкая сеть порезов на пальцах - все, что от сна осталось, и это не страшно и не больно совсем, потому что было уже и будет еще много раз, а сейчас - нет.
Тонкая сеть порезов - все, что осталось от странных снов, от Мукуро в смешном одеянии, от его дыхания прохладно-щекотного в макушку, от невесомых-нежных прикосновений.
Цуна больно сталкивается в темноте с дверью, шипит на холодную воду, тянет за ручку шкафчика осторожно, перевязывает руки узким бинтом. Серый утренний мрак окутывает его нежно, вода капает с бинтов звонко и чисто, и на полу лужица даже небольшая собралась. Не больно, не страшно совсем, но.
Сердце перевязать некому.